Накладка замочной скважины слегка заржавела. Но внутри недавно смазали техническим маслом, и ключ поворачивался легко. Она открыла дверь парадного и вошла внутрь. Закрыла за собой на ключ. Наверх вела винтовая чугунная лестница старинного дома, с кружевом решеток и полированными, потемневшими от времени перилами.

Пройдя один лестничный марш, она подняла голову, вот там окно второго этажа. Много лет назад она, взбегая по лестнице, увидела в пролете, свисающие с окна мальчишечьи ноги в стоптанных армейских ботинках и поняла, что он отслужил срочку, вернулся из армии, и что они снова будут вместе. Это вместе продлилось всего два года, но вспоминала она их тепло.

Нет, лучше спуститься мысленно на первый этаж и вспомнить, как она в свой двенадцатый день рождения получила от матери подарок, перешитую из маминой, свою новую юбку, широкую, яркую. Как она выбежала из этой, и тогда уже старой двери, во двор и закружилась от радости. Двор был залит солнцем, в каком-то окне играла музыка, она кружилась и юбка взлетала вокруг ног, до середины бедер, даже чуть выше, она любовалась своими ногами, стройными, загорелыми, своей юбкой. Мне 12 лет, целых 12 лет! Солнце, музыка, неровные желтые камни, которыми был выложен двор.

А вот и третий. Ее родной. Здесь ее дверь и тоже заржавевшая накладка замочной скважины, другой ключ, поменьше. Когда-то, уходя в школу, она вешала ключ на веревочке себе на шею, потому что мать уходила на работу раньше.

Она вошла в коридор, повернула выключатель. Слева трюмо с мутноватым зеркалом, под ним фанерная полочка для обуви. Сняла сапоги и обулась в тапочки. Повесила пальто. Внесла в кухню холщовую сумку с продуктами.

Сегодня был неприятный день. Посетители конторы все какие-то нервные, издерганные, с претензиями. Ну да, ведь она сидит на самом тяжелом участке, её работа с жильцами производственных общежитий, а человек, не имеющий собственного жилья, зависящий от последних веяний гражданского кодекса, от директора завода или порта, от таких же неимущих соседей по общаге, ему ли быть спокойным и доброжелательным? Разве что молодые девушки, рассматривающие свое пребывание здесь, как временное, перед тем как выскочат замуж, обретут свое собственное гнездо. Все ведь надеются встретить обеспеченного любящего мужа, который создаст им и их будущим детям прекрасное будущее.

Забулькала, закипела картошка в кастрюльке. Теперь надо почистить селедку, нарезать кусочками, посыпать лучком. Чайник тоже дал о себе знать тонким свистом.

Она приготовила себе еду, убрала со стола кружевную пожелтевшую салфетку и выставила тарелку с картофелем и селедкой на стол, налила в кружку чай. Подумала, что все- таки, ее дом уютен и привычен. Привычен, спокоен, а потому уютен… Тихая гавань, куда можно забраться, как под теплое одеяло зимой. Спрятаться от невзгод…

Накалывая на вилку картофелину, обратила внимание на то, что на руках кожа еще больше обвисла и покрылась мелкими пигментными пятнышками.

И ничего не поделаешь. Ни-че-го. Другие тоже стареют. И модели, и кинозвезды. Но у них есть возможность задержать свое старение. Для этого нужны только деньги. Операции, ботокс, подтяжки, или хотя бы дорогие кремы…

Позади послышался легкий скрип. Она обернулась. На вытертом коврике перед книжным шкафом, в старинном кресле-качалке сидела гостья. Она раскачивалась, и кресло слегка постанывало. Прекрасная Женщина глядела на нее, приветливо улыбаясь.

- Ты здесь?

- Да. Я люблю приходить к тебе по пятницам.

- Посиди. Подожди пока я поем. Я проголодалась.

- Хорошо. Я вижу на диване книга, читала до трех ночи, да?

- И что? Лучше окунуться в мир приключений и недоспать, чем выспаться и погрузиться в обыденность, которая тебя все равно догонит, разве не так?

- Наверное, да.

Прекрасная Женщина оттолкнулась ногой, обутой в лаковую туфельку от коврика и кресло-качалка с новой энергией принялось укачивать ее на своих полированных подлокотниках. Ее светлое, нежное платье с жемчужным отливом облегало бедра и стекало по ногам до самого полу. Она переложила ногу за ногу и обвела взглядом скромное жилище своей подруги, хотя видела его много-много раз.

Доев обыденную и казавшуюся такой вкусной в основном из-за привычности еду, она пересела на диван поближе к Прекрасной Женщине.

Та протянула свою руку и взяла ее ладонь в свою. Две руки лежали рядом на темном покрывале дивана: молодая, гладкая, сияющая здоровьем и силой, и старая с проступившими венами, пигментными пятнами. Словно две стороны Луны, светлая, видимая на Земле, дающая надежду, и непонятная, пугающая, невидимая, оборотная сторона, отнимающая ее.

- Когда я сегодня поднималась по лестнице, вдруг увидела в пролете на втором этаже ноги Вадима, как заметила их тогда, когда он вернулся из армии. И знаешь, так сердце защемило.

- А ты не вспоминай. Воспоминания молодости в старости оптимизма не добавляют.

- Смотря какие. Вот куда лучшее воспоминание, на первом этаже. Когда я выбежала во двор в 12 лет. На мне была новая юбка, такая широкая, летящая, из какой-то легкой материи. Может даже из шелка. Вряд ли конечно, в те годы… но вдруг… И я впервые поняла, что у меня красивые ноги. Открытие себя. Первая взрослая мысль. До того дня я вообще не думала, как я выгляжу. Предвкушение счастья.

- Предвкушение счастья и есть само счастье, - заметила Прекрасная Женщина. – Потом, когда оно наступает, если вообще наступает, то оказывается вовсе не таким радужным.

- Да, да, ты права. Вот в чем радость молодости. В предвкушении. Не в свершении, а в предвкушении. Не в свежей коже и зорких глазах, а в возможности чего-то достичь. Что-то изменить. В старости уже ничего не изменишь.

- Люди говорят о счастливой, обеспеченной старости. – Прекрасная Женщина поправила складки платья так, чтобы они лежали ровнее. - Это чушь. Старость не может быть счастливой, какой бы обеспеченной она ни была, потому что ее возможности ушли. Возможностей нет! Старость смотрит поблекшими глазами назад, а молодость вперед. И смакует предвкушение возможностей. Надежда свершить подвиг для себя или своих детей или для общества, это не имеет значения, главное – удовлетворение от своего достижения, вот это есть счастье. Молодость дает время для достижения, а старость его отнимает. Счастье в обладании временем.

Обе застыли в задумчивости.

- Значит счастье не материально, оно дает радость только в идее, - прошептала она.

- В будущих возможностях, - поправила Прекрасная Женщина, - ласково проведя пальцами по её седым волосам. – И задача молодости эти возможности не упустить.

- Ты опять хочешь меня упрекнуть за это? Сколько можно!

- Но у тебя же были поистине великолепные возможности, это невероятно, сколько он мог для тебя сделать! Что только он тебе ни обещал! Блестящее образование, карьеру, квартиру в столице, какой высоты ты бы достигла на его деньги! Где ты сейчас?! И где была бы, если бы приняла его предложение!

- Ты знаешь, почему я отказалась.

- Знаю. Не хотела идти в содержанки, - насмешливо фыркнула и прищурилась Прекрасная Женщина.

Старая вскочила с дивана и нервно прошлась по комнате.

- Неправда! Неправду говоришь. Плевать мне было на статус содержанки. Подумаешь, не такая уж я чистоплюйка. История женской половины человечества знает множество случаев, когда именно содержанки достигали успеха и даже правили миром через своих мужчин. Да, я понимаю, что я потеряла.

- Мы обе понимаем, - сказала Прекрасная женщина, повернув к окну свое безупречной красоты лицо. - Его жена тусклая бесталанная самка. Ей просто повезло выйти замуж за богатого человека. Она получила обеспеченное существование, исполнение всех своих материальных желаний. А ты, ты могла бы на его деньги столько сделать! Не для себя! Для других! Став его любовницей, ты обрела бы власть, которая его жене просто не нужна была. Ей достаточно красивой одежды, вкусной еды, золота на шее и на пальцах. И хватит. Она довольна, и даже зная про тебя, не слишком бы об этом волновалась. А вот ты, талантливая, умная, деятельная, пассионарная личность, человек высокой нравственности, я знаю, сколько добра ты принесла бы в мир, имея эти возможности.

- Оставь, мне и так тяжело. А ты еще издеваешься надо мной. Для этого ты приходишь?

- Я не имею права не приходить к тебе. И это не от меня зависит.

Прекрасная Женщина тоже вскочила с кресла-качалки и нервно зашагала по истертому ковру, отбрасывая от себя жалкие атрибуты жилья неимущей мелкой чиновницы. Густые волосы, обрамлявшие ее лицо, растрепались, щеки порозовели.

- Ты хотела открыть приют для детей-инвалидов, открыть на свои деньги клинику для бездомных животных, ты хотела стать депутатом, чтобы пойти в политику и внести в парламент Закон, который бы покончил с межконфессиональной враждой, ты столько хотела сделать для общества, безумные планы! Но вполне осуществимые! Было бы у тебя образование, и деньги! Те деньги, которые он хотел тебе дать! Почему ты не взяла?

- Ты же знаешь почему, сколько уж раз мы обсуждали это… я не смогла…

- Чистоплюйка! Да, чистоплюйка, или просто. .. тупая на всю голову!

Она с мольбой взглянула на Прекрасную Женщину.

- Не мучай.

- Буду мучать. Буду.

Хозяйка дома покачала головой в знак несогласия.

- Его миллионы были заработаны… нет, так даже нельзя сказать. Нельзя сказать заработаны, это ведь даже не работа. Грязные деньги, очень грязные. Разве можно используя грязные деньги построить что-то светлое? Добро на грязи? Внизу пирамиды преступления, а наверху – приюты для детей, животных, донаты на образование неимущим студентам…

- И что? Вспомни, как говорят миллионеры, я могу объяснить происхождение каждого моего миллиона, кроме первого. Ты получила бы первый миллион, построенный на грязи, но за его счет принесла бы в мир столько добра! С твоим талантом, умом, характером! Ты погубила себя, это твое личное дело, но ты погубила свои возможности, а это уже преступление! Да, преступление не совершать добро, когда для этого есть…

Она задохнулась от возмущения.

Две женщины, старая и молодая, нервные, настойчивые в свои убеждениях не могли договориться друг с другом и страдали от этого.

Прекрасная Женщина подцепила тонким длинным пальцем селедочный хвостик и презрительно отбросила его обратно на тарелку. Обтерла руку салфеткой.

- Хорошо хоть салфетки в твоем доме есть, - саркастически заметила она.

Старая улыбнулась.

- Это я еще могу себе позволить.

- Я устала с тобой спорить, - вздохнула Прекрасная Женщина, снова усаживаясь в кресло-качалку, и начиная раскачиваться. Светлое, с отблесками, платье колыхалось в ритм с креслом.

- Ты думаешь, что я не жалею о своем решении? Это не так. Я миллион раз жалела. И миллион раз приходила к выводу, что деньги, заработанные на преступлениях, на захватнической войне, на убийствах, кровавые деньги, нельзя принимать и использовать в благих целях.

- Глупость! – вскричала Прекрасная Женщина. – Маниловщина, жуткая глупость! Так ты ничего не построишь в жизни! Всему должен быть предел и щепетильности тоже! В конце концов, подумай о себе, кем ты осталась, как живешь? Нищая ничтожная, всем доступная для обиды, кто хотел, тот пинал тебя ногой, сбрасывая на обочину дороги. А могла прожить жизнь победителем, лидером, и сейчас пожинать плоды успеха. Но ты отказалась от денег, которые могли вознести тебя на вершину, дать те самые возможности, которые нельзя упускать в молодости!

- Да уж, ничего я не построила, - грустно засмеялась она. - Поезд ушел. Но тот жгучий вопрос остается. Можно ли?.. Можно ли строить счастье и процветание одних, пусть даже нужное человечеству, на крови других? История человечества – это история непрерывных войн и говорят, что именно войны движут прогресс вперед. Не знаю. Не знаю... Обязательно ли в основании прогресса лежат преступление и война? Под ногами развития и добра лежит зло?

- Да и я не знаю. Я ругаю тебя просто по привычке, что ли… Может те дети-сироты, кокторым ты могла дать образование за те грязные деньги, стали бы великими учеными?

Неожиданно старуха гневно обернулась к Прекрасной Женщине. И закричала ей в лицо, задыхаясь от ярости:

- А ведь ты сама, сама тогда посеяла во мне сомнение! Это ты тогда много лет назад, когда я еще была молода, и все было возможно, первая спросила меня, возьмешь ли ты кровавые деньги? Это ты поместила перед моими глазами растерзанные тела молодых парней, убитых из его оружия, ты! Эти парни не стали ни учеными, ни даже обычными учителями! Лужи крови на асфальте, руки, ноги, лежащие отдельно от тел… Мертвые глаза оторванной головы, глядящие в небо… опрокинутая коляска, а рядом мертвый ребенок…

И я заколебалась и решила, что нет, нельзя! Ты сама мне подсказала такое решение. А сейчас терзаешь, это нечестно! Зачем ты так поступаешь со мной? Зачем? Столько лет приходишь терзать меня… Стыдно тебе должно быть, стыдно!

Прекрасная Женщина молчала, отвернувшись. Нитка жемчуга, обвивавшая ее шею, блестела мертвым блеском убитого в своей раковине моллюска.

В темном квадрате окна зажглись огни дома напротив. Налетел ветер, завертел на асфальте фонтанчики пыли, стукнул веткой в стекло. На улице продолжалась жизнь, люди спешили по домам к своим семьям, обдумывая по пути проблемы насущного дня.

Старая женщина подошла к двери и включила свет.

- Я буду стелить постель, и ложиться спать. Завтра у меня тяжелый день. Шестое общежитие выселяют, записано много посетителей. Мне надо выспаться, набраться сил.

- Ложись. Спи. Я посижу у твоей постели тихонько. Не хочу уходить.

- Не уходи. Мне плохо без тебя.

- Не уйду. Я люблю тебя. Спи, моя дорогая.

Виктория Колтунова