Литераторы: проза, поэзия, рецензии

Солнце уже переваливало на западную половину неба. Форель перестала клевать. Как отрезало. Напрасно я пытался менять наживку: вместо червей насаживал на острый крючок кузнечиков и мотыльков, затем перешел на живца. Все было напрасно. Не помог и ручейник. Форель словно испарилась. И я впервые за весь день внимательно огляделся. Река глухо шумела, заполняя своим бешеным ревом все узкое ущелье. На противоположном берегу сразу от крутого берега начина­ли дыбиться скалы. И высоко вверху на них альпинистами карабкались ко­рявые сосны. Как там они умудрялись выжить, было вечной загадкой. Ведь нужно было не только питаться, но и выстоять против неистовых зимних ветров! Но это там, вверху. Здесь же, в узком ущелье, пекло солнце, вились ми­риады комаров, одуряюще пахли папо­ротники, гигантские лопухи, способные в дождь укрыть с головой взрослого человека, зеленоватыми цветами цве­ли купыри, нагло лезли в глаза могу­чие раздражающе-яркие соцветия де­вясила. И каждый цветок, каждое рас­тение источали дурманный запах. Словно старались каждый пересилить друг дру­га. Из земли сочилась влага. Камни были покрыты толстым слоем мха. На жирной земле гнили поваленные дере­вья, превращаясь в труху. Неведомые грибы разрушали древесину.

- Сколько же мы не виделись? - спросил Суламбек.
    - Около девяти лет.
    - С ума сойти. Целая жизнь. Ты здесь счастлив?
    - Как может быть счастлив человек, которого всего лишили? Дома, друзей, работы.

Будильник звонил долго и настойчиво. Его звон тонкими иглами      впивался в тело. Не было сил слушать и не было желания под¬няться и утопить кнопку, чтобы снова вернуть разорванную тишину. Будильник свое дело сделал. Он-таки пронял его. И Глеб Краюхин, хотя еще и медлил открыть глаза, прекрасно знал, что уснуть больше не удастся. И потому заставил себя подняться и ринуться, не разду¬мывая, как в омут, под ледяной душ. Потом он долго стоял у окна и растирал покрасневшее в пупырышках тело жестким полотенцем.

Автобус, обдав меня в последний раз вонью сгоревшего бензина и клубами пыли, покатил по горной дороге и скоро скрылся за поворотом в лесу. А я остался один. И меня сразу оглушила тишина. Поднял свой рюкзак, взял удилище и не спеша пошел по тропе вправо от дороги. Тропа скоро круто побежала вниз, туда, где поблескивала река и вольно разбежались по берегу редкие дома.

- Девочки, ой, а что вас так мало? Где остальные? – Елена Юрьевна растерянно оглядывала учительскую. В одной реку у нее была бутылка шампанского, а в другой коробка конфет. – Я так расчитывала всех застать! – Она огорчилась. И ее огорчение было искренним.