Литераторы: проза, поэзия, рецензии

…Мы все связаны друг с другом незримыми нитями. Они способны растягиваться и истончаться, но не рвутся никогда, пусть порой их не чувствуешь, однако это не значит, что ты освободился, они опутывают планету - знаешь, как на картинке типа: «найди выход из лабиринта» - потому что всё предрешено, и ты, сам того не замечая, выпускаешь их, как щупальца, удлиняешь, протягиваешь всё дальше и дальше, подобно деревьям, год за годом отращивающим корни, которые под землёй переплетаются с другими корнями, теряя свои начала и концы, становясь единым целым, таков естественный ход вещей… И только потом уже становится ясно, что никуда не деться. И никто не виноват, просто мы слишком многого ещё не знаем…
Он говорит это, Алик Шиманский, а сам провожает взглядом тонкую девичью фигурку в неказистой униформе официантки. И вдруг, сорвавшись с места, догоняет её и трогает за плечо. Она оборачивается; у неё приятная мордашка, но вполне обычная, не понимаю, чем могла привлечь его эта белокурая лялька, перед ним такие стелятся пачками - впрочем, на лице Алика появляется растерянность; он разводит руками и что-то говорит девушке - видимо оправдывается. А потом возвращается за наш столик.

Какими бы маршрутами ни колесил по жизни его величество случай, на какие стёжки-дорожки ни сворачивал бы - они редко бывают торными, с толстым слоем хорошо укатанного асфальта, с разметкой, указателями и услужливыми фонарями вдоль обочин. Случай – он весьма беспристрастный и неразборчивый господин-товарищ, перед ним все равны, и это может служить некоторым утешением, если кто нуждается в таковом…

Их схватили ночью. Связали гибкими лианами и поволокли в сельву под крики, бой барабана и матерное недоумение полковника Скрыбочкина, ещё не возвратившегося к полноценной умственной деятельности после вечерней выпивки и кошмарных снов о грядущей пенсии.
Утром аборигены долго ощупывали пленников и сокрушённо качали головами: мясо казалось им далеко не первой категории. Отчего Скрыбочкина с Корецким решили откормить. Их привязали в тени пальмы и день и ночь насильным образом угощали дохлыми лягушками и сушёными тараканами, считавшимися здесь исключительно руководящим лакомством... В такой ситуации даже скудоумный догадался бы: их подготавливают к употреблению в пищу.
Корецкий мучался предстоящей кончиной, плакал и умолял не обращавших на него внимания туземцев о чём-то противоестественном. А Скрыбочкин зло шептал:
- Вот пусть тебя, дурня, пожрут, штоб ты потом в дерьмо превратился, раз дневальную службу нести по уставу не умеешь.
Прошлое не давало ему покоя.

Пушницкий умиpал. Вчеpа ему исполнилось девяносто восемь. А сегодня он лежал с вывеpнутыми набок глазами, и воздух внутри него не шевелился.
- Хос-споди… - дpогнул гоpлом Каpамелюк, студент политеха, пpиходившийся старику внучатым племянником. - Скоpей бы уж отмучился.
Лейтенант Сундуков вздохнул:
- Душно. Декабpь уже, а никакого снега ещё. Может, ему лёд из холодильника положить?
- Та-а… - Каpамелюк безнадежно блымкнул лицом. - Толку-то...

Начальствуя над екатеринодарской безопасностью, полковник Скрыбочкин считался пока обыденным человеком, и среди живых наводил ужас только на немецкую разведку. Которая спасалась от него деньгами и давно работала себе в убыток. Но случай определил ему в недобрый час встретиться с двадцать шестым сыном верховного колдуна культа вуду – гаитянским подданным Габриэлем Шноблю. Который трижды оставался на второй год в сельхозакадемии, чтобы не возвращаться на свою незначительную родину, а между делом оформился с преподавательницей сопромата Анной Простатюк и вместе с ней сбывал на толкучке привозимый из-за рубежа ширпотреб. Означенный ширпотреб в количестве двадцати ящиков рома однажды и был изъят у него Скрыбочкиным под горячую руку борьбы с организованной преступностью. Случай цеплялся за случай, и следующим звеном в цепи совпадений явилось то, что в студенческом общежитии Шноблю проиграл в «очко» 80 тысяч долларов своему соотечественнику Жану Мудильяру. Упомянутый Мудильяр сотрудничал с мафией и подыскивал в России убийцу для покушения на президента Гаити. Потому как тот объявил войну наркотикам и за это должен был умереть. В счёт погашения карточного долга Шноблю согласился на зимних каникулах выкрасть у своего отца вудуистский «напиток мёртвых», представлявший собой настой трав, смешанный с вытяжкой из ядовитой рыбы фугу. Выпивший этот настой человек способен несколько дней пролежать в могиле без признаков жизни. Затем его можно выкопать и использовать в нечеловеческих целях: став зомби, тот готов выполнять любые приказания своих хозяев. Что особенно удобно, если нужно кого-нибудь убить.