МЕЖГОСУДАРСТВЕННАЯ КОНФЕДЕРАЦИЯ СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ: МАТЕРИАЛ ВЫПУС-КАЕТСЯ ВСЕМИ СМИ-ЧЛЕНАМИ, ВКЛЮЧАЯ ГАЗЕТЫ, РАДИО, ТЕЛЕВИДЕНИЕ И ИНТЕРНЕТ-РЕСУРСЫ

КАК НА ФРОНТЕ НОВЫЙ ГОД ВСТРЕЧАЛИ

Как праздновали наши деды и прадеды Новый год во время войны на передовой.

ШНАПС, ВАЛЕНКИ И СОВЕТСКО-НЕМЕЦКИЙ «ФРОЕНДШАФТ» НА ЭЛЬБРУСЕ

На фронтах ёлка также как и в тылу становилась атрибутом праздника. Ее украшали поделками из погон, бинтов, ваты, проволоки, картона и даже стреляных гильз. Главной оставалась военная тема. Даже на открытках того времени Дед Мороз превращался в бородатого партизана, бьющего фрицев.

Во время Великой Отечественной героями становились даже дети

Многие вещи переделывались под игрушки. Например, химическая колба могла превратиться в звезду-наконечник для елки. А лампочки без цоколя становились в итоге разноцветными шарами. Самой популярной елочной игрушкой военных лет был парашютист, подвешиваемый на нитках.

Александр Гуденко, служивший в годы войны на судах Черноморского флота – морском буксире СП-16 и эсминце «Огневой», больше всего запомнил встречу нового 1943 года в Батуми, где находилась база флота. Местные жители относились к морякам очень тепло.

"На наш корабль чуть ли не ежечасно приходили делегации с поздравлениями, - вспоминает Гуденко. - Прибыл с поздравлением и наш командир - адмирал Марков. На корабле установили елку, провели праздничный обед и в подарок получили увольнение на берег. Для меня, 19-летнего парня, новогодний праздник символизировал скорую победу".

Петру Коровкo довелось встретить новый 1943 год на передовой в одной из штрафных рот. В канун праздника штрафникам для "сугрева" выдали по 100 граммов водки. Народ согрелся и повеселел. Однако, что для взрослых мужиков 100 граммов? Решили послать гонца. Бывший вор умудрился подобраться к немецким окопам и вбить в бруствер что-то вроде блока. После этого на веревке написали фрицам записку: "Мы вам валенки, вы нам - шнапс!" и отправили ее немцам вместе с первым валенком. Немцы мерзли и валенки им были очень нужны. Вслед за первой посылкой пришел ответ – бутылка шнапса. Операция закончилась полным успехом, а всей роте пришлось переобуться.

И тут, как предписывал план политработы, поздравлять с Новым годом штрафников пришел генерал. От увиденной картины он обомлел – штрафники вповалку спали на дне окопов в ботинках с обмотками. А мороз был градусов под 30. Над траншеей стоял перегарный дух. Речь генерала была короткой но емкой. Угроза расстрелять всех, кто вступил в сговор с врагом, была самой мягкой. Чтобы вернуть валенки генерал дал полчаса.

После этого воодушевленные пьяные штрафники без всяких криков "Ура!", молча пошли на позиции немцев. Без единого выстрела с ножами в руках заняли немецкие окопы, набив морды тем, кто не хотел расставаться с валенками. К тому же прихватили оставшийся шнапс и еще опохмелились.

В итоге генерал поздравил их с Новым годом. Сказал при этом, что теперь видит перед собой настоящих бойцов Красной Армии. Но история на этом не закончилась. Потом целую неделю немецкий репродуктор орал: "Рус швайн, отдай шнапс".

А вот Алексею Малеинову, защищавшему в 1942 году Кавказ пришлось встречать новый год в горах. Бойцы командарма Тюленева заняли оборону на перевалах Кавказского хребта. У немцев для войны в горах был создан специальный горно-стрелковый корпус "Эдельвейс" под командованием генерала Ланца. Для большинства егерей этого корпуса горы Кавказа были очень хорошо знакомы. Еще в 30-х годах многие из них побывали здесь в качестве альпинистов, причем в сопровождении советских спортсменов.

В конце 1942-го немецкое командование задумало покорить Эльбрус, стратегически выгодную горную точку, откуда осуществлялся контроль за Баксанским ущельем. На склонах Эльбруса для немцев представлял интерес "Приют одиннадцати" - комфортабельная туристическая гостиница и расположенная рядом метеостанция.

В операции участвовал хорошо экипированный отряд из 15 германских егерей под командованием капитана Грота. На метеостанции в это время находились Александр и Зоя Ковалевы (начальник "Приюта…" и метеоролог), а также радист Кучеренко. Накануне к ним поднялась группа из четырех красноармейцев.

Только наши стали готовиться к встрече Нового года высоте 4250 метров – как вдруг раздался стук прикладов и лязг затворов. Немцев никто не ждал, но первым в дверь вошел капитан Грот. Первая реакция наших бойцов – стрелять на поражение.

Но вдруг Александр Ковалев поднял руку и вскрикнул «Отставить!» и обратившись к капитану сказал: "Курт, ты узнаешь меня?". Оказывается, в лице немецкого офицера он узнал своего напарника по восхождению в соседнем ущелье. Узнал Ковалева и Грот. Это спасло жизни наших: пятеро против пятнадцати егерей – силы были слишком неравные.

Необычность ситуации, вдали от командиров, подсказала дальнейшие действия. Противники превратились в друзей. Из запасов были извлечены шнапс, рождественские пайки немцев, сало и спирт. Новогодняя ночь пролетела в воспоминаниях о восхождениях. А утром по-тихому расстались. Немцы выполнили приказ, водрузив свои флаги на двух вершинах Эльбруса, которые потом тихо сняли советские альпинисты под руководством Александра Гусева.

ВМЕСТО НОВОГОДНЕЙ ЁЛКИ - БЕРЕЗА

На фронт Петр Игнатьевич попал в 1943-м - в тот год ему как раз исполнилось 17 лет. И сразу - командиром орудия в 404-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, на Карельский фронт, в Заполярье. Их дивизион выполнял важную задачу - охранял железную дорогу Мурманск - Петрозаводск от налетов вражеской авиации. По этому пути осуществлялась доставка лэнд-лизовских грузов из морского порта Мурманска в центральные регионы страны.

Что такое Заполярье зимой? Морозы за сорок, непролазные снега. Жили молодые зенитчики в землянке - низкий потолок, железная печурка, двухъярусные нары, открывающаяся вовнутрь дверь, по семь человек в одной землянке. И так получилось, вспоминает Петр Игнатьевич, что их землянка оказалась самая многонациональная - татарин, ненец, чуваш, украинец, русские.

Новый год он и на войне Новый год. А какой же праздник без нарядной елочки, Деда Мороза и Снегурочки? В гильзу от 37-миллиметрового снаряда зенитчики установили карликовую березку, нарядили ее обертками от консервов из праздничного «пайка». На верхушку «елочки» водрузили конфету в яркой обертке. На праздничном столе красовались банки с консервированной колбасой, американской тушенкой, кусковой сахар и фляжка со спиртом. А сказочных персонажей Нового года - Деда Мороза и Снегурочку - слепили из снега. Благо недостатка снега зимой в Заполярье не ощущается - сугробы выше пояса. Не обошлось и без новогоднего поздравления.

С наступающим 1944 годом нас поздравил командир дивизиона, - вспоминает Петр Игнатьевич. - Помню, он пожелал нам скорейшей победы, а главное, вернуться всем домой - живыми и здоровыми. Наверное, он очень искренне нам это пожелал, от всего сердца: из моего расчета, слава Богу, никто не погиб. После войны мы все вернулись домой.

А после застолья и поздравлений началось самое интересное: жильцы землянки начали рассказывать, как встречают Новый год у них дома.

- Если бы вы ко мне приехали в гости на Новый год, мы угостили бы вас сладким чак-чаком и шурпой из баранины, - сказал татарин Насып из Казани.

- А если бы вы встречали Новый год у нас на Украине, то моя мама накормила бы вас варениками с вишней, - подхватил разговор украинец Степан.

Новый год на передовой

Ненец Коля Николаев пригласил сослуживцев - «когда закончится война» - к ним в тундру, на вкусную оленину и строганину из мороженой рыбы. Сибиряк Петя Петров пообещал накормить всех знаменитыми сибирскими пельменями. Петр Игнатьевич рассказал, какие вкусные блины печет его мама - с домашним маслом, сметаной, сыром. А москвич Валентин сказал, что покажет всем главную елку страны. Конечно, «когда закончится война»…Так советские солдаты и встретили тот новый, 1944 год.

ПРАЗДНИК СО СЛЕЗАМИ НА ГЛАЗАХ

1943 год радистка 3 класса 20-летняя Зина Гусманова встретила на боевом посту. В руке - ключ, в ушах - наушники: битва под Курском была в самом разгаре. Казалось бы, не до Нового года, но даже в блиндаже, под землей, жизнь брала свое.

В короткие минуты отдыха ее коллеги выходили на свет в прямом и переносном смысле. Кто дышал морозным свежим воздухом, которого так не хватало в землянке, кто потягивал самокрутки, прикрываясь ладошкой от дыма.

Зине, как некурящей, был положен дополнительный паек — 25 граммов сливочного масла, печенье и шоколадка. Из всего, что было, девчонки собрали самый настоящий праздничный ужин, который одна из напарниц назвала королевским…

- Сколько лет прошло, за какими столами я только не сидела, на каких приемах не бывала, а тот новогодний вечер для меня навсегда остался самым лучшим, самым новогодним, — говорит Зинаина Гусманова.

- 31 декабря наша смена давно поменялась, а я все отбивала ключом по азбуке Морзе, — рассказывает Зинаида Сарсенгалиевна. — Дело в том, что я «разговаривала» с ведущим эскадрильи и до конца боя не имела права прервать сеанс.

Девчонки не расходились: Новый год все-таки. Стали накрывать стол, а тут мой доппаек принесли. На войне как в детдоме — все общее. Так мои «изыски» украсили новогодний стол.

В 24.00 все встали и подняли кружки с дымящимся чаем. Я мысленно была с ними, продолжая работать за приемником, отхлебывала чай, подслащенный кусочком сахарной свеклы, и жевала хлебные крошки.

К слову, вкус черного хлеба из сухпая она помнит до сих пор. Чтобы он был съедобным, его допекали на буржуйке. Но ели всегда с удовольствием — у молодых аппетит был отменный.

- Мы хорохорились, поднимали друг другу настроение, желали любви, здоровья, счастья, исполнения желаний, — говорит Зинаида Сарсенгалиевна. — Все смеялись, улыбались, шутили, как будто и не было войны.

Вдруг моя сменщица сказала: «Девочки, мне так стыдно, но я одного хочу — до Победы дожить. Домой вернуться, маму обнять. И чтобы на танцах в нашем клубе я была самой красивой. Я туфли и платье всего разок надевала на выпускной. Меня тогда еще Мишка провожал, я вам рассказывала. Только он уже полгода не пишет. Нет, я не буду думать о плохом, наверное, письмо где-то в пути, нас же неожиданно сюда перекинули. Я не трусиха, но я очень боюсь. Особенно, когда сильно бомбят, я самолет первый раз здесь увидела…»

Она выпалила это на одном дыхании и заплакала. Сначала тихо, потом громче, через минуту в помещении стоял рев. Плакали все — об общем и каждая о своем. Мне кажется, им было легче, я даже поплакать не могла: давилась слезами и отстукивала ключом очередной набор цифр. Открытым текстом мы не работали.

Наша минутная слабость закончилась так же неожиданно, как и началась. В блиндаж вошел проверяющий: «Отставить слезы, отработавшим отдыхать, остальным работать по этому шифру. С Новым годом, девчата! Здравия желаю!».

Утром гурьбой пошли в столовую, нашему повару дяде Ване исполнилось 50 лет. Он нам — завтрак, мы ему — частушки. По веселым куплетам можно было определить, откуда мы – Златоуст, Москва, средняя полоса России, Акбулак. О том, что произошло ночью, не вспоминали. Как-то неудобно чувствовали себя, стеснялись, что позволили себе такое. Нам ведь все время твердили, что мы сильные, что мы защитницы, а слезы — это удел слабых.

Радистки 3-го авиакорпуса Второго Украинского фронта, встречавшие новый 1943-й год в самой горячей точке, и не подозревали, что совсем скоро, всего за каких-то два года они пройдут пол-Европы. Долгожданную Победу, триумфальное шествие которой началось под Курском, встретят в болгарском Пловдиве.

Война для нашей героини закончилась 30 сентября 1945 года, оставив на вечную память о себе незаживающие зарубки на сердце, раннюю седину в черных, как смоль, волосах и серьезный не по годам взгляд.

Именно за него полюбил ее лихой парень — командир «Катюши» Забит, фамилию которого она, как свои боевые награды, достойно пронесла через всю жизнь. Впрочем, это уже совсем другая история, и мы о ней обязательно расскажем.

МОЛИТВА В ОКОПЕ

87-летний Смагул Абенов — бывший артиллерист бригады имени Суворова, воевавшей на Краснопулковском направлении, утверждает: выжить и выстоять ему помог Ленинград. Вернее, его блокада. И хотя «Дорога жизни» была узкой и хрупкой, воля к жизни тех, кто ее охранял, была настолько сильной, что ее не сломили ни холод, ни голод, ни массированные удары врага. А знаменитую песню «Ленинград, Ленинград, я еще не хочу умирать…» в исполнении Аллы Пугачевой наш герой не может слышать до сих пор.

Когда в конце декабря 1942-го Смагула Абенова вместе с другими солдатами привезли в город имени Ленина, им ноги некуда было поставить.

- Везде, куда ни посмотри, были трупы людей, умерших от голода. Мы занимались их захоронением, — вспоминает агай. — Отдав должное мертвым, начали рыть окопы, чтобы защитить тех, кто остался в блокадном Ленинграде.

Близость Невы ощущалась во всем — в сырости климата, в воде, сочившейся из-под земли. С влагой боролись, как могли. Чтобы солдаты не подхватили воспаление легких, им на завтрак выдавали по 80 граммов спирта. Остальную провизию сбрасывали с самолета. Увидев его, наши земляки кричали: «Ала?ай, тама? келді!». Каждому полагалось по 300 граммов хлеба.

Это была настоящая трагедия, которая длилась с 8 сентября 1941-го по 27 января 1944-го. Историки потом напишут, что только от голода в городе на Неве погибло свыше 640 тысяч жителей, десятки тысяч погибли при артиллерийских обстрелах и бомбардировках.

К концу 1943-го обстановка на фронтах коренным образом изменилась и советские войска готовились к окончательной ликвидации блокады.

- Это чувствовалось во всем: в неуловимой перестановке сил, настроении командования, — говорит агай. — Новый год 1944-го вроде бы ничего нового не принес, мы также сидели в окопах, также отбивали атаки врага. В 24 часа, когда мои сослуживцы тихо три раза прокричали: «С Новым годом!» и знаменитое сталинское: «Наше дело правое, враг будет разбит, Победа будет за нами!», я молился.

Просил про себя у Аллаха, чтобы он помог мне не опозорить свой род и народ, дал силы выдержать морозы и слякоть, пересилить голод и остаться человеком. Просил лишь об одном — хоть без руки, без ноги, без глаза вернуться домой, припасть к родной земле и вдохнуть свою степную пыль…

Вот такой, доченька, был мой совсем невеселый Новый год. Но с тех пор я верю в чудо. Я выжил, стал вместе со своим народом победителем и вот уже 65 лет живу под мирным небом в родном Казахстане.

К слову, моя молитва придала мне силы, и я вместе со своей Суворовской артбригадой 14 января 1944-го пошел в первых рядах освобождать Ленинград.

Вот такие искренние воспоминания о той страшной войне. Даже находясь в сложных фронтовых условиях люди, продолжали оставаться людьми. Они думали о родных и близких, поздравляли сослуживцев и верили в Победу!

НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ РАСПРОСТРАНИТЬ ПУБЛИКАЦИЮ ПО СОЦИАЛЬНЫМ СЕТЯМ